Чуть меньше двух лет назад, вопрос о месте, уместности, нахождении или не нахождении своего места встал перед ровесниками Маши Вишневской предельно остро. На фоне очередного исторического поворота, которыми богата отечественная история, опыт, надежды, представления о будущем, негласные правила, понимание системы координат целого поколения в одночасье оказались ничему не релевантны. Получилось так: места, в котором ты родился, вырос и собирался дальше жить больше нет; есть новое пространство, пугающее и непонятное, есть другие места, которые лишь частично похожи на то, которое ты считал своим. Где и как дальше жить?

Чтобы ощупать новую психогеографию родины, пересобрать понятие «русскости», Маша обращается к истории собственной семьи. Ее прадед – в числе других представителей белой эмиграции, оказался во Франции, но позже, вернулся в СССР. Бабушка, родившаяся во Франции, переехала вместе с ним, однако, после 1991 года вернулась в Париж. Многие другие родственники и друзья так же оказались во Франции в разные моменты. Их интерьеры, отснятые художницей, хранят воспоминания о стране, языке, российском интеллектуальном поле. Книги, сувениры, портреты предков четко фиксируют принадлежность к русской культуре и истории, при этом территориальную удаленность от нее. Раздвоение идентичности и географии в каждом интерьере сконфигурировано по-своему, каждый хранит воспоминания о времени, проведенном в России, событии, спровоцировавшем переезд и тех ценностях, которые этот переезд пережили.

Сейчас национальная идентичность, национальная культура – это страшный смузи, где вместе смолоты оглупленная мифология и сложная история, утилитарные интересы и самоотверженное служение, показной патриотизм и жгучая любовь к родине, самодовольная вера в собственную исключительность и трудные воспоминания о личных и общественных трагедиях. Кажется, что соотечественники вынуждены испить всю эту чашу не морщась, до дна и обрести новую общность через общую интоксикацию. Интерьеры Маши Вишневской показывают альтернативные возможности. Мы построили экспозицию так, чтобы голова зрителя могла отдохнуть в другом месте, временно избавиться от давления локального атмосферного столба и информационного потока, представить себе собственную комнату, содержащую самое ценное и важное, то, с чем действительно возможно и хочется ассоциировать себя.