О чем молчат врачи?...

— Здравствуйте, я записан на прием, вот моя карточка. Меня беспокоит всё и мне нужна помощь. Это началось давно, я сейчас расскажу….

Вы бы хотели, чтобы врач перед Вами сидел и молчал? Иногда с внимательным взглядом, иногда со скучающим, то склоняя голову набок, то откидываясь в своем кресле?… И это происходило бы 25 сеансов (простите, серий)?… И больше ничего! Только молчание врача и звуки таинственной медицинской аппаратуры.

Представьте — Вы приходите к врачу, чего то ждете, а он упорно молчит!

А представьте теперь, если врач молчит перед целой аудиторией, социальной группой, городом, страной, человечеством вообще?

А представьте, если врач молчит во время болезни, эпидемии, пандемии? Экономического, социального кризиса? Кризиса возрастного, семейного?

К кому тогда бежать со своими бедами? Почти не осталось ведь сакральных профессий, которые касаются сути человека, а не просто личины его, аватара.

Клавдия Леонидовна Колибаба — официальный представитель двух миров, — искусства и медицины. Происходя из семьи известных художников, выросшая в мире искусства, воспринимающая арт-среду, как абсолютно естественную для себя, Клава, однако, окончила Военно-Медицинскую академию и работает практикующим терапевтом, то есть тем врачом, с которым первым общается человек, пришедший в лечебницу со своими проблемами. Поэтому она умеет представить свои объекты так, чтобы люди искусства видели в них строгость и стерильность медицинского кабинета, воспринимая рисунки как иллюстрации гистологических и анатомических атласов. Люди же науки, наоборот, не найдут ни одного рационального элемента в этой творческой лаборатории. Вместо прямого назначения, Клава использует фукорцин и йодинол для рисования, — работы быстро выцветают, теряя видимость как и прописал здесь доктор -«эффект временный». Бланки назначений и анализов служат местом для записей и скетчей непрерывающейся линией, наподобие ребуса или медитативного упражнения. Тысячи таблеток то становятся объектом в провозглашаемом ею стиле «плацебо-арт», то фирменным элементом в сшитых вручную полотнищах и одеяниях, превращаясь даже в пуговки на платьях.

И термин арт- терапия — это тоже про неё.

Нестерильный, искренний, многословный, порывистый мир рисования, дневниковых записей, размышлений, важный и нужный, воплощается на выходе в простую таблетку. Тысячи стерильных унифицированных безличных таблеток, вшитых в ткань или собранных в бутылки согласно назначению. Заменители сахара, заменители горечи… чего еще? — радости? Любви? Надежды?… Врач как чародей, который дает на выбор красную или синюю пилюлю. Идеальная же техника та, где есть всего одна кнопка «on/off”, “вкл/выкл», без всяких ручных настроек… и идеальный врач дает одну таблетку — заменитель всего. Здесь и слов не надо никаких, помолчим…

А посередине тонкая пелена, полупрозрачная граница. Она то выглядит как занавес на сцене, то походит на одежду наподобие врачебного халата, радикально и категорично отделяя личность человека внутри, с его миром, переживаниями и неуверенностями от внешнего непогрешимого образа вершителя судеб. В конце рабочего дня белый халат остается в приемном кабинете на вешалке, и человек снова становится просто человеком, а художник — просто художником. Эта тема — пограничного состояния, перехода, представляется одной из важнейших в обеих ипостасях нашего автора.

Врач в белом халате первым встречает человека при рождении. Он же выпишет итоговый аусвайс в конце жизни. Зачастую для пациента его лечащий доктор – единственный Бог, предположительно всемогущий и заботливый. И ракурс зрения, представленный Клавой, удивительным образом рифмуется с вечным вопросом человечества – «почему Бог молчит?». И поводов задавать этот вопрос меньше не стало. Содержимое сегодняшней экзистенциальной мясорубки — травматический опыт, разрушительная рефлексия, детские психотравмы, неудачные попытки найти свое место в слишком быстро меняющемся мире. И нам всем нужен врач, добрый доктор. Он как никто другой мог бы излечить от тягостного недуга, или хотя бы помочь советом, наконец просто поставить диагноз. Но порадовать вас пока нечем — врач молчит…