Петербург — неиссякаемая тема для изобразительного искусства, чем Монахов, азартный и заядлый пейзажист, пользуется много лет. Из его произведений можно составить не только географию, но и хронологию города на Неве, его метаморфоз. Вот открылась дамба, вот построили развязки, вот возвели новое здание аэропорта, вот рухнул кусок «Красного Треугольника», вот люди падают посреди дворцовой — счастливый период, когда главной бедой была нерадивая бегловская лопата… И все такое жовиальное, жизнеутверждающее, наполненное локальным патриотизмом и приметливое и жадное до деталей и новизны.

«Ноктюрны» — о другом. Сам автор называет их «картины о темном времени».

Это Петербург, обезлюдевший и опустошенный, где нет ни машин, ни хода времени. Еще недавно увидеть его таким было невозможно — толпы туристов (все флаги в гости были к нам), активная ночная жизнь, бизнесы всех мастей, снующие такси ни на минуту не останавливали своего движения. Теперь в пустом, как гитарная дека, пространстве до изжоги знакомых видов раздаётся эхом названия других городов: Харьков… Херсон… Донецк… Мариуполь… и вытесняет людей с улиц. Они звучат как укор и напоминание о имперском и милитаристском бэкграунде невских просторов. Куда не кинешь взгляд — казарма, плац, провиантский склад, военный склад, военный собор, военный госпиталь, военный завод, гвардейский манеж, топоры, мечи, пушки.

Можно ли в безлунном блеске петербургской ночи услышать отдаленные взрывы и стоны? Можно ли их не слышать? Получится ли теперь так же любить воинственную живость Масова Поля с братскими могилами посередине? Или пора уже сказать военной столице «Ужо тебе»? Не знает Петербург, не знает зритель, не знает и Рубен.