Петр Белый борется с материалом. Подобно бойцу цзуйцюань («пьяный кулак») он притворяется нетрезвым, спотыкается, теряет равновесие, шатается, совершает обманные движения, поддается, уступает диктату врожденных свойств бетона, резины, дерева, стали. Игра может длиться долго – и только после наносится ответный внезапный удар. Круша топором традицию и современность, автор упивается собственной болью и болью окружающих. Рефлексия по поводу классики как неизбежного фона бытия художника (в данном случае речь идет об обращении к апокалиптической серии Дюрера), в интерпретации Петра Белого получает вывороченное с мясом, пролитое и опрокинутое воплощение, мимикрирующее под строительный мусор. Гравер по образованию, художник понимает значение и ценность материала. Демонстративная грубость в работе с ним рассказывает о скрытом, почти фрейдистском желании диалога с Отцом, нависающим мрачной тенью и детском желании вступить в единоборство с более сильным, фактически непобедимым, противником.